Асов А.И.

Слово в защиту "Книги Велеса"
Отклик на публикацию "Иже херувимы" А. Петрова

Отклик на статью “Иже херувимы” вызван недоумением тем, что она в критической своей части напоминает “разгромные публикации”, направленные против “Книги Велеса”, проходившие приснопамятные годы советской цензуры и компаний против инакомыслящих. Но годы ныне иные, и теперь “Книга Велеса” уже стала фактом, как российской, так и общеславянской, и мировой культуры. И подобные публикации выглядят столь же архаично, как и если бы в Вашем журнале теперь стали публиковать статьи, направленные против подлинности “Слова о полку Игореве”.

Кто защищает “Книгу Велеса”?

Кто мы? Кто занимается исследованиями “Книги Велеса”? Некие “полуграмотные но очень упорные в своих заблуждениях люди”, загадочные мистики и неоязычники, которые собираются на капищах и “читают магические тексты”, по утверждению Андрея Петрова, или всё же ведущие филологи и историки ряда славянских стран? Ответим на этот вопрос, раз уж он так волнует А. Петрова и иже с ним.  

Во-первых, в российской исторической и филологической науке ведущим велесоведом является Юрий Константинович Бегунов, доктор филологических наук России и Болгарии. Он сорок лет работал в Пушкинском доме, профессор Балтийского университета, профессор Великотырновского университета. Автор многих монографий, научных и научно-популярных книг, переводов летописей, староболгарских памятников, и также автор первого российского перевода части текстов “Книги Велеса”.

А я, Александр Игоревич Асов, литературовед, член Союза писателей России, один из его последователей и учеников. И я благодарен ему и за поддержку моим работам, и за то, что он включил мои переводы “Книги Велеса” в “Хрестоматию по политологии. Часть IV. Русская политическая мысль VI — XVI вв.”. Это стандартное пособие для вузов, выпущенное Балтийским университетом в 1999 году.

Также совместно с Ю.К Бегуновым, и под одной обложкой с академиком Б.А. Рыбаковым, мы выступали и в книге “Мифы и легенды древних славян” ещё в 1993 году. Кстати, академик Б.А. Рыбаков поддержал одну мою работу о символике славянских орнаментов и назвал её “темой для докторской диссертации”[1]. Вскоре в Санкт-Петербурге выйдет монография “Книга Велеса”, история создания и борьбы в защиту её подлинности”, в который выступаем совместно и я, и Ю.К. Бегунов и ещё ряд учёных-велесоведов, филологов, археологов, историков, докторов и кандидатов наук из многих славянских стран, дальнего и ближнего зарубежья. Вскоре мои книги выйдут в переводе на чешский, сербский, немецкий и финский языки и есть уже интернет-издания на этих и иных языках. И теперь поневоле (ибо на это уходит немало времени и сил) мне приходится представлять российскую науку на международных форумах, отстаивать приоритеты открытий отечественной науки в области славянского языкознания и палеографии рунических славянских памятников письменности.

В России немало и других учёных-велесоведов, вышло уже более 150 публикаций на эту тему в научной и научно-популярной печати. С 1992 года уже состоялось 12 переизданий моих переводов “Книги Велеса”, и общий их тираж уже перевалил за триста тысяч, что свидетельствует о растущем интересе к этой теме в нашем обществе.

На Украине успехи велесоведов ещё более значительны. Первые переводы части текстов “Книги Велеса” на украинский язык были опубликованы в 1990 году заведующим кафедрой истории украинского языка Киевского госуниверситета, доктором филологических наук, профессором О.И. Белодедом[2]. Первый полный перевод всех текстов “Книги Велеса” опубликовал в 1995 году доктор филологических наук, профессор Борис Яценко из г. Ужгорода[3], один из постоянных авторов ТОДРЛ (Трудов отдела древнерусской литературы). Теперь, в 2002 году, вышел перевод, с комментариями и словарём языка “Книги Велеса”, кандидата филологических наук  Галины Лозко.

Занимался источниковедческими проблемами, связанными с происхождением “Книги Велеса”, и выпустил ряд книг на эту тему, доктор филологических наук В.В. Цыбулькин. Обширные исследования “Книги Велеса”, “Боянова гимна”, “Веды славян”, подкреплённые богатым археологическим материалом, выпустил известный археолог, ведущий сотрудник Института археологии Национальной академии наук Украины Юрий Алексеевич. Шилов. Последнее из них, энциклопедия “Джерела” (“Источники”), вышла в 2002 году , а теперь она переведена на русский язык и вскоре выйдет в Москве. Также она была представлена на международных конгрессах славяноведов в России, на Украине, Польше и в США.

Сейчас на Украине изучение “Книги Велеса” включено в программу высшей и средней школы. Вышло множество статей, брошюр, монографий, учебных пособий и т.д. Были переизданы труды украинских эмигрантов. И противников её в украинской научной среде как не было, так и нет.

Также дело обстоит и в других славянских странах. В Югославии в 1997 году вышел перевод на сербский язык “Книги Велеса”  всемирно-известного учёного Радивоя Пешича[4]. Он профессор Миланского и Белградского университетов, ведущий сотрудник Института ранних славянских исследований в Лондоне, генеральный секретарь Балканологического общества в Риме. В результате его работ в Югославии сложилась сильная велесоведческая школа, объединившая многих известных учёных. Преподавание “Книги Велеса” идёт в Белградском университете на филологическом факультете при поддержке декана филологического факультета, доктора филологический наук Югославии и России Радмилы Мароевича, поддержавшего, кстати, и мои работы и переводы.

Также велесоведческие работы идут на кафедре славяноведения Латвийского госуниверситета; заведующий кафедрой профессор, доктор филологических наук Лев Сидяков, один из бывших сотрудников Пушкинского дома. Там защитилась по “Книге Велеса” и стала кандидатом филологических наук Ж. Синичина-Шмидт. Она перевела “Книгу Велеса” (с моего перевода) на немецкий язык. Теперь “Книгу Велеса” также преподают в ФРГ, в Бонне в одном из старейших в Европе Рейнском Фридрих-Вильгельм университете на факультете славистики при поддержке профессора С. Сорокина.

И следует понимать, что противники “Книги Велеса”, которые ещё есть в российской (и только в российской) академической среде, своими выступлениями и заявлениями, выходящими за рамки научной и общечеловеческой этики, дискредитируют отечественную науку перед лицом мирового славяноведения.

Кому менять профессию?

К подобным публикациям, губительным для престижа отечественного славяноведения и вносящим сумятицу в умы читателей, относится и статья “Иже херувимы” (“Родина”, №6, 2002) кандидата исторических наук Андрея Петрова.

Первый тезис, с которым выступает этот автор, следующий: “текст КВ представляет собой очаровательную абракадабру, в котором каждый читатель может прочесть абсолютно разные фразы”. И приводится пример, три разные перевода как будто бы одного текста. Этот пример, без указания источника, в действительности взят из весьма поверхностной и предвзятой статьи, помещённой в книге историка И. Н. Данилевского[5], где сей историк нападает не только на нас, но и на академика Б.А. Рыбакова с позиций норманнской, а также хазарской версии отечественной древней истории.

Однако, к опубликованному в журнале “Родина” древнему тексту (дощечка II 7 a) имеет отношение только перевод Б. Ребиндера, другие переводы относятся к совершенно другим древним текстам. Это намеренная подтасовка. А. Петров, вслед за И.Н. Данилевским подложил первые попавшиеся под руку тексты — мол, и так сойдёт, чем больше лжи, тем лучше: что-нибудь да пристанет!

Заметим также, что “расшифровка С. Лесного”, на самом деле является переводом не только другого текста (дощечка I 4 б), но и другого переводчика А. Куренкова. Также совершенно иной, третий (дощечка I 3a) текст поэтически перекладывал поэт Игорь Кобзев. Что ж тут удивляться тому, что эти тексты содержат “абсолютно разные фразы”. Более удивительно то, что А. Петров бездумно повторяет слова И. Данилевского. И это говорит о том, что он саму “Книгу Велеса” не читал и не изучал, да и вообще не в курсе дела. Но при этом полагает, что “мнений” его предшественников уже достаточно, чтобы включиться в компанию по дискредитации памятника.

По мнению А. Петрова, все мы — смотри выше имена ведущих славяноведов мира, докторов наук, заведующих кафедрами и т.д. — ничего не смыслим в древнеславянском языке, и напоминаем ему режиссера Якина из фильма “Иван Васильевич меняет профессию”, который из всего старославянского языка смог припомнить фразу “иже херувимы”. Плохо, однако, учился у вышеперечисленных учёных А. Петров, если пошёл против них и решился на подобный пасквиль. Надо полагать и ему, как и вышеупомянутому Ивану Васильевичу, уже пора менять свою профессию.

Далее, не смотря на то что текст  “Книги Велеса” походя признается “абракадаброй”, отмечается “соответствие языковых характеристик отдельных фрагментов книги языку новгородских берестяных грамот”. Эти тонкие соответствия были отмечены ещё первыми берестологами и велесоведами, И уже в 70-х годах филологом Б. Яценко оно было признано абсолютно безупречным доказательством подлинности  “Книги Велеса” в его получившей широкую известность полемике с палеографом Л.П. Жуковской.

И вот теперь вовсе не берестолог, а “кандидат в историки” Андрей Петров решил перевернуть всё “с ног на голову”. Он решил доказать, что как раз наоборот, что Ю.П. Миролюбов, первый публикатор “Книги Велеса”, внимательнейшим образом изучал всё, что касалось берестяных грамот, и по ним “кроил” тексты “Велесовой книги”.

Ну что ж! Забудем на время о содержании, о духовной мощи самой “Книги Велеса”, хоть это сразу показывает подлинность её. Забудем и 43 дощечках из коллекции А.И. Сулакадзева, известных в начале XIX века, а также о копиях дощечек и иных документах, датированных 20-40 годами XX века (а эту датировку легко проверить!), и будем опираться только на публикации 50-х годов в журнале “Жар-птица”, выпускавшемся эмигрантами в Сан-Франциско. И при этом оценим только признаки тривиальные: язык, письмо, и так выясним, возможно ли было в 50-х годах пользоваться берестяными грамотами таким образом.

В самом деле, первая берестяная грамота была открыта в 1951 году. На это как раз и напирает, “уличая нас во лжи”, Андрей Петров. Мол, раньше! И далее он утверждает, что публикация текстов в “Жар-птице” началась много позже великих открытий в берестологии 1951 года, а именно в 1957 году. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что сей “историк” А. Петров не в ладах не только с филологией, но и с такой важной частью истории, как хронология.

Во-первых, первая публикация древних текстов из дощечек “Книги Велеса” была осуществлена не в 1957, а в январском номере 1954 года. И это непреложный факт, против которого могут что-то сказать лишь приверженцы “новой хронологии”. Не является ли А. Петров их тайным  сторонником?

Ну а какие важные открытия были сделаны в 1951 году, которым по мнению Андрея Петрова будто бы следовали первые велесоведы? К сведению сего “правдоискателя”, в 1951 году было найдено только 10 первых берестяных грамот XIV-XV веков. И по нескольким строчкам, написанным вполне в духе известных документов того времени, ничего нового в языке открыто не было. Ничего! Ими при всём желании не мог бы воспользоваться даже такой “полуграмотый, но упорный в своём  заблуждении”  историк, как  А. Петров, живи он тогда и воспылай этой своей идеей.

В последующие годы, действительно, было откопано несколько старых берестяных грамот XI века. Первое краткое сообщение об этих грамотах, и об особенностях их языка было сделано их первооткрывателем академиком А.В. Арциховским в журнале “Вопросы истории” № 3, за 1954 год. И только в конце 1954 года вышло первое относительно обширное его исследование старых берестяных грамот[6].

Итак, даже первые и мало кому известные научные публикации об особенностях языка новгородских берестяных грамот, относящихся к XI веку, вышли после публикации текстов “Книги Велеса”. Не наоборот!

И причём важнейшие открытия были сделаны много позже, даже сейчас, в 2000 году, когда впервые в Новгороде были найдены именно “дощечки” “Новгородской псалтири” X века. И на этих дощечках впервые замечена та самая линия над буквами, которая есть в дощечках “Книги Велеса”.

И тут следует отметить, что Миролюбов о существовании берестяных грамот вообще узнал много лет спустя!

Какие же соответствия языка берестяных грамот и дощечек были отмечены уже первыми палеографами? Приведу два самых ярких примера.

1) Замена знака  Ъ на О при передаче звука “ы” (обычное написание ЪI, а древнейшее  ОI).

Впервые такую подмену в берестяных грамотах заметил А.В. Арциховский в своей монографии, вышедшей во второй половине 1954 года.

Однако, в февральском 1954 года номере “Жар-птицы”, вышедшем, как видим, за полгода до работы А.В. Арциховского, приведён значительный отрывок из “Книги Велеса”, в том числе там можно прочесть: “НАЛЕЗЕ НА НОI”. То есть отмечено то самое языковое явление, ставшее известным в науке лишь после нахождения соответствующей грамоты и публикации о ней А.В. Арциховского.

2) При изучении написания букв в известных фотографиях “Книги Велеса” учёными (например, палеографом Л.П. Жуковской), было отмечено, что буква Щ в некоторых случаях “размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы”[7].

Подобное расположение и начертание этой буквы для древнейшего новгородского по происхождению документа впервые было отмечено только в берестяной грамоте № 78, опубликованной и исследованной во второй половине 1954 года в монографии А.В. Арциховского. В этой работе А.В. Арциховским и М.Н. Тихомировым впервые указан этот признак, как датирующий новгородские документы временем ранее XI века по сравнению с надписью на корчаге из Гнёздова и надписью царя Самуила.

Тексты дощечек стали в “Жар-птице” публиковаться ранее этого срока, именно с января 1954. А имеющиеся в архивах письма Миролюбова с описанием особенностей начертания этой буквы относятся ещё к ноябрю 1953 года. За год до публикации А.В. Арциховского.

И стоит ли удивляться в таком случае, что замечательный учёный, открыватель берестяных грамот, академик А.В. Арциховский публично признавал подлинность текстов “Книги Велеса”^[8]. В отличие от историка Андрея Петрова, вовсе не являющегося берестологом.

Потому и Лидия Петровна Жуковская тогда, в 1960 году, выступила со статьёй, которую поныне многие велесоведы, в том числе и Б. Яценко, причисляют скорее в актив защитников подлинности памятника. Но тогда, к сожалению, под прессом обстоятельств ей пришлось скрыть свой вывод о подлинности “Книги Велеса” рядом абсурдных замечаний, противоречащих её же собственным открытиям в берестологии. Иначе было тогда нельзя, она бы лишилась работы и  средств существования.

И грех её за это осуждать. Она сама себя за это судила. И именно поэтому она рассказывала о причине этих своих поступков, о давлении спецслужб, на своём публичном выступлении на вечере в Доме Учёных, о чём сообщалось и в печати[9]. Также лично мне в присутствии сотрудников Отдела Рукописей РГБ (и, между прочим, в присутствии лично А. Петрова!) говорила о своём разговоре с её исповедником, священником храма, расположенного в здании РГБ. Священник отпустил ей этот грех, поскольку она так “боролась против язычества”. Но простила ли она сама себя?  Судя по тому, что она ни от кого не скрывала ни давления спецслужб, ни иных сложных обстоятельств своей жизни, совесть её мучила, в отличие от А. Петрова, бестактно называющего эти её слова “сплетней”.

Вопросы веры и вопросы совести — тонкая материя. И очень жаль, что вера вмешивается в решение проблем чисто научных. Ведь “Книгою Велеса” занимаются люди самых разных  взглядов. И вызывает большое сожаление, когда даётся слово воинствующему невежеству, какими бы взглядами оно не прикрывалось, пусть и “рационалистическими”.

Но нам не привыкать выслушивать абсурдные заявления из стана наших противников. Ведь в сущности, иных откликов мы по сию пору и не имеем.

В академической печати уже заявлялось, например, что не существует ни имения Задонских в Великом Бурлуке, ни самого рода Задонских, в библиотеке которых была найдена “Книга Велеса”[10]. И это при том, что достаточно посмотреть на географическую карту, чтобы убедиться в обратном. И достаточно позвонить по телефону в этот самый Великий Бурлук, чтобы связаться с музеем, находящимся при этом самом будто бы “несуществующем” имении. Полагаю, однако, что в советские времена эти заявления и делались с таким расчётом, чтобы показать их вынужденность.

Заявлялось и о том, что деникинский офицер А. Изенбек не мог найти дощечки “Книги Велеса” на Украине в 1919 году, поскольку якобы был в это время в Бухаре[11]. А между тем, существует в Центральном архиве Советской армии документ (приказ полковнику Марковского дивизиона А. Изенбеку), опровергающий эту выдумку. И он теперь опубликован[12].

Ещё более изумляет сама тональность выступлений наших противников. Ни чуть не стесняясь нас обвиняют не только “во лжи”, как это сделал А. Петров, но и в “фашизме” и даже в “людоедстве”, как это делал непосредственный начальник означенного историка, когда он работал в Отделе Рукописей РГБ, палеограф И.В. Левочкин[13].  Потом он также выступил и на телевидении, где обвинил А.И. Сулакадзева (известного антиквара XIX века) не только в подделывании “Книги Велеса”, но и в подделывании списка “Слова о полку Игореве”, имеющегося в Отделе Рукописей. В то время, как этот список создал другой человек, а именно Бардин, и  это широко известно[14]. 

С нашей же стороны таковые выступления  ничем не были спровоцированы, ведь лишние скандалы не служат во благо делу. И тот же И.В. Лёвочкин вначале даже дал положительную рецензию на наше издание “Книги Велеса”, но потом, очевидно, под чьим-то давлением решился нанести нам удар в спину .

Очевидно, что наши противники действуют как раз в духе отца фашисткой пропаганды Иосифа Геббельса, который заявлял, что чем более дикая ложь произносится, тем скорее в неё поверят. 

А суть-то сей междоусобицы в чём?

Чем же вызваны огульные нападки на “Книгу Велеса” со стороны наших противников? Почему люди, зачастую далёкие от филологии и палеографии древних памятников, имеют обыкновение “измываться над высококвалифицированными учёными, отнимая у них время и силы”; переадресую это утверждение А. Петрова ему самому  — кандидату исторических наук, осмелившемуся публично выступить против ряда крупнейших славяноведов мира, и так вынуждающего нас тратить время на защиту памятника, в то время как перед нами стоят совсем иные задачи; ибо сейчас крайне важно донести содержащуюся в “Книге Велеса”, и в иных славянских ведических памятниках информацию до всех, кому дорога древняя отечественная история и культура.

Причина эта ясно обозначена уже в первых строках статьи А. Петрова “Иже херувимы”, где он чуть не дословно цитирует писания своего “духовного отца” В. Шнирельмана. Ведь это Виктор Шнирельман первым стал порочить моё имя, припомнив мои литературные псевдонимы десятилетней давности. Тогда ряд своих статей и литературных произведений я подписывал фамилиями (Горский, Высоцкий, Барашков и прочими), имеющимися в моём роду и которыми мой род гордится — это были достойные люди. А стихи и поэмы я подписывал псевдонимом Бус Кресень. И я никак не думал, что это будет предлогом для грубых личных нападок В. Шнирельмана, видимо страдающего комплексом неполноценности из-за своей фамилии.

Известно, что В.А. Шнирельман и К⁰ организовали отделение Иерусалимского еврейского университета в Москве. И они, как эксперты со стороны науки, занимались “урегулированием” межнациональных конфликтов в Татарстане, Чувашии, Чечне, Карачаево-Черкесии, подпитываясь из известных зарубежных фондов. По сути они, ничуть не скрывая источников своих доходов, работали на развал России.

Этим-то “специалистам” и следуют те, кто вчера порочил “Книгу Велеса” как творение зарвавшихся белоэмигрантов будто бы создавших её для борьбы с коммунизмом и атеизмом. Ныне те же “учёные” борются против неё, привлекая и псевдонаучные доводы, но уже под лозунгами новых хозяев, будто бы опасаясь того, что то ли коммунисты, то ли русские фашисты, возьмут её идеи на вооружение. Уверен, однако, что все эти писания суть не более чем провокация, а на деле они опасаются того, что идеи “Книги Велеса” о единой праистории славянских народов будут востребованы государственной властью и рождающейся российской национальной идеологией..

Ведь “Книга Велеса” уже сейчас стоит на страже национальных интересов России. На неё,  как на важнейшее свидетельство о прародине славянских народов, находящейся в Семиречье, опираются семиреченские казаки в Казахстане, испытывающие мощное давление со стороны казахских националистов. “Книга Велеса” повествует о более чем тысячелетней, великой и трагичной истории славян на Северном Кавказе. И эта история востребована ныне русскими на Северном Кавказе, нередко испытывающими дискриминацию со стороны будто бы более коренного населения.

Важно для рождающейся российской идеологии и прославление “Книгою Велеса” древнего вечевого правления, наследником которого является современная демократическая власть. И это уже осознают многие политики в России.

Мне же, как профессиональному литератору, писателю, наиболее важно значение “Книги Велеса” для возрождения русской национальной культуры. Ведь “Книга Велеса” — это величайший литературный памятник, сокровищница языка, философии. Она содержит великие сюжеты и мысли, которые всегда будут питать писателей, поэтов, художников, и я уверен, также и музыкантов, и кинематографистов и т.д.

И это течение духовной жизни не остановить. “Книга Велеса”, а теперь и “Боянов гимн”, и реставрированные предания “Книги Коляды”, переводы из болгарской “Веды славян”, занимают всё большее место в современной российской культуре. Темы, затрагиваемые сими памятниками, ложатся в основу новых произведений русской литературы, создаются картины, театральные постановки, музыкальные произведения. Восторженно отзывались о славянской ведической литературе поэты Михаил Ножкин, Константин Кедров. Прославленный поэт Евгений Евтушенко включил мои реставрации и переводы древних текстов в свой 3-х томник “Русской поэзии”. Писательница Галина Романова создала на основе преданий “Книги Велеса” и песен из “Книги Коляды” романы из серии “Сварожичи”.

Работают над “Прославлением Великого Триглава” музыканты разных направлений. Делались записи с оркестром Гостелерадио, приступил к работе над этой темой и оркестр “Боян”. Начал работать над темами “Книги Велеса” и известный художник, член правления Союза Художников России, Виктор Прус.

И это только начало. Несмотря на продолжающееся противодействие, “Книга Велеса” и славянская ведическая литература, древняя культура, пробивает себе дорогу в современность.

[1] “Наука и религия”,  1992, N 4-5.

[2] Бiлодiд О., Киркевич В. “З iсторiї “Велесовоiї книги””. (здесь же “Влес книга”). Журнал “Днiпро”, № 4, Київ, 1990.

[3] “Влесова книга”. Легенди. Мiти. Думи. Скрижалi буття українського народу. // Переклад, пiготовка автентичного тексту Б. Яценка. // Iндоєвропа, кн. 1-4, — Київ: Велесич, 1995.

[4] “Велесова књига”. // 1 Део. Превод и коментари Радивоjе Пешић. — Београд: Пешић и синови. 1997.

[5] Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). — М.: “Аспект-Пресс”, 1998. С. 318.

[6] “Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1952 года”, М., 1954 г. Подписано к печати в июле 1954 года.

[7] “Вопросы языкознания”. № 2, М., 1960.

[8] См. об этом: “Что же такое “Влесова книга””. // “В мире книг”, № 10, 1981. С. 73.

[9] Кобзев И. Где нашли “Велесову книгу”? “В мире книг”, 1984, № 3

[10] Буганов В.И., Жуковская Л.П., Рыбаков Б.А. Мнимая “Древнейшая летопись”. “Вопросы истории”, № 6, 1977.

[11]  Белякова Г.С. О “Велесовой книге” и славянских древностях. Альманах “Русская старина”, Вып. 1-й. М., 1990.

[12] А. Асов. Он спас скрижали волхвов. “Наука и религия” №8, 2001. С. 16.

[13] И.В. Левочкин И. Фокс. “Велесова книга” — история одной мистификации. Газета “Солидарность”, №3 (100), 1995.

[14] Сперанский М.Н. “Проблемы источниковедения”. М., 1956